«Если ты сын России, то не лишним   
будет для тебя знать дела твоих
земляков в Сибири, если ты природный
сибиряк, то тебе надо знать еще
больше, потому что ты родился на
той земле, где предки твои, покорили,
очистили и прирастили Сибирь к России…»
                                                  Петр Иванович Пежемский
                                                  (иркутский краевед XIX века)

Не будет ошибкой сказать, что в любой книге, посвященной истории сибирского судостроения и судоходства, обязательно найдется имя Густава Борисовича Беренса (в некоторых источниках упоминается как Г.С. Беренс). Есть о нем упоминание и в трехтомной «Энциклопедии города Омска» изданной к 300-летниму юбилею города, который будет отмечаться в этом году. Всего несколько коротких строчек, за которыми скрывается яркая жизнь незаурядного человека.

К сожалению, его имя известно довольно узкому кругу людей. Для человека не связанного с речным флотом это имя не говорит  абсолютно ничего. Да еще и возникнет вопрос: «А причем тут Сибирь и какой-то «иностранец»?  И, наверное, будет удивлен, узнав, что этот человек  оставил, довольно, заметный след в истории сибирского судоходства и известен речникам Иртыша от Тобольска до Усть-Каменогорска. Его имя стоит в одном ряду с такими пионерами сибирского судостроения и судоходства, как Н. А. Тюфин, Н. Ф. Мясников, Н. Ф. Швецов, А. Ф. Поклёвский-Козелл и другие.    

Густав Беренс, как и все российские Беренсы, имел прибалтийские корни. В  документах, хранящихся в архивном фонде Главного управления Западной Сибири, именуется как Везенбергский купец 2-й гильдии (город  Везенберг, ныне Раквере – территория современной Эстонии).

В «Записках…» Евгении Васильевны Сазоновой, внучки Густава Беренса, оставившей заметки о своей семье, отмечается, что в конце 40-х годов XIX века Густав Беренс жил в  г. Екатеренбурге и работал на одном из пивоваренных заводов. Там же, он женился на Дарье Христиановне урожденной Фишер, дочери пленного французского офицера из Эльзас-Лотарингии, принявшего русское подданство. Вскоре после свадьбы, молодая семья переезжает в Тобольск, где у них рождаются старшие дети 10 апреля 1853 года (все даты указаны по старому стилю) Леопольд, а 30 июля 1855 года Леонид.  Именно в Тобольске Густав Беренс начинает заниматься коммерцией, в том числе соляными и строительными подрядами.

Между тем, в 1851 году генерал-губернатором Западной Сибири и командующим отдельным Сибирским корпусом назначается  генерал от инфантерии Густав Христианович Гасфорд. Годы правления Густава Гасфорда отмечены большими изменениями в благоустройстве и общественной жизни, как  всей Западной Сибири, так и главного города края - Омска. В 50-х годах  XIX века в городе строятся здания войскового хозяйственного правления, интендантства, общественного собрания, городской тюремный замок, начато строительство генерал-губернаторского дворца и закладка оборонительных казарм на крепостном валу.

Не остался в стороне от этих преобразований и Густав Беренс, активно занимавшийся в то время  строительными подрядами по военному ведомству. Так, например, 31 января 1858 года Густав Борисович  заключил контракт с инженерным управлением отдельного Сибирского корпуса на строительство здания архива при корпусном штабе. Видимо перенос основных коммерческих интересов из Тобольска в Омск заставил сменить и место жительства. Во второй половине 50-х годов  XIX века семья переезжает в Омск.

Здесь следует отметить способность Густава Борисовича всегда находиться в гуще основных событий жизни нашего края того времени. Что руководило им природная тяга ко всему новому, способность разглядеть масштабы будущего предприятия или холодный коммерческий расчет, присущий настоящему представителю купечества, теперь остается только догадываться.  Но как бы там не было, деятельность Беренса в те годы тем или иным образом была связана со значимыми для Западной Сибири, а, то и всей России событиями.

Флот для перевозки соли

В 1859 году Министерство финансов Российской Империи внесло изменения в «Устав о соли», отменяющие установленный принцип обязательного раздробления соляных поставок. Тобольской казенной палатой Главного Управления Западной Сибири были проведены конкурсные торги на сдачу подряда на развозку всей добываемой на Коряковском озере (расположено в 20 км к северо-востоку от станицы Коряковской) соли по крупнейшим запасным магазинам Тобольской губернии, располагавшимся в Омске, Таре, Тобольске и Тюмени.   В конкурсных торгах участвовали такие известные сибирские купцы как Н. А.Тюфин, А. Н.Решетников, А. Ф. Поклёвский-Козелл. Но победителем вышел Густав Беренс, предложивший самые выгодные для казны условия - 10,5 коп. за пуд перевозимой соли вместо 15 2/3 коп., когда она осуществлялась казенным распоряжением. В итоге 9 июня 1859 года был заключен контракт за № 105 на ежегодную перевозку в течение 10 лет 300 тыс. пудов соли, начиная с навигации 1860 года. Для осуществления, которого Тобольская казенная палата выдала Густаву Беренсу кредит в размере 32 тыс. руб. на строительство парохода и шести соляных барж, на условии погашения его из суммы подрядной платы.

Используя выданный кредит, Густав Беренс на Тюменском филиале завода «Гакс и Гуллет» приступает к строительству парохода «Победа», но закончить строительство парохода к началу навигации 1860 года не успевает. Для выполнения условий контракта, Густав Беренс арендует у Тобольского купца А. Ф. Паклёвского-Козелл  пароход «Работник» и  приступает к перевозкам соли. Следуя из Тобольска вверх по Иртышу,  пароход «Работник» 17 мая 1860 года сделал остановку у Омской пристани. Кстати, это был первый пароход на Омском рейде, положивший начало паровому судоходству в среднем течении Иртыша.  

«Своим прибытием пароход открыл небывалое до сих пор пароходное плавание» - констатировал на своих страницах Санкт-Петербургский журнал «Морской сборник». После непродолжительной стоянки пароход поднялся далее вверх по Иртышу до станицы  Коряковской (с 16 апреля 1861 года город Павлодар) и с грузом соли  благополучно возвратился в Тобольск.       

Летом 1861 года уже на своём пароходе «Победа» Густав Беренс приступил к регулярным перевозкам добываемой на Коряковском озере соли до Тобольска, а в навигацию 1862 года до Тюмени и Томска.

Участие в Зайсанской экспедиции

Кроме того, летом 1862 года Густавом Беренсом был произведен первый опыт переброски по Иртышу воинских подразделений расквартированных на Иртышской пограничной линии. Это в последующем определило участие Беренса в Зайсанской экспедиции, организованной обер-квартирмейстером штаба отдельного Сибирского корпуса полковником Иваном Федоровичем Бабковым, возглавлявшим с 1861 по 1864 год Российскую делегацию по пограничному размежеванию с Западным Китаем.

Как пишет в своих мемуарах, изданных в 1912 году, генерал И. Ф. Бабков: «Удачный сплав двух полурот 6-го Западно-Сибирского линейного батальона вверх по Иртышу от Омска до Павлодара на пароходе купца Беренса подали мне мысль исследовать озеро Зайсан и реку Черный Иртыш относительно возможности устроить  по этим водным путям пароходное сообщение». По замыслу И. Ф. Бабкова одновременно с появлением парохода на озере Зайсан и Черном Иртыше, вооруженный конный отряд должен был двинуться по южному берегу озера Зайсан так же к Черному Иртышу. Экспедиции ставилась задача провести топографическую съемку местности к северу от озера Зайсан и Черного Иртыша до Средней Бухтармы и Нарыма. Одновременно с топографическими работами предполагалось провести и астрономические определения на южном участке границы от китайского пикета Борохуцзир до реки Или, от реки Или до реки Кегена и далее на юг. Таковы были научные цели и задачи предполагаемой экспедиции. Но куда более важной была военно-политическая цель планируемого предприятия.

Предстоящая экспедиция должна была проходить на территории, де-юре не принадлежащей Российской Империи и являющейся предметом территориального спора на переговорах с Китаем, Российскую делегацию на которых и возглавлял Иван Федорович Бабков. Переговоры проходили с большими трудностями. «Хотя основания для проведения пограничной черты были установлены одной из статей заключенного в 1860 году Пекинского договора, но они могли быть различно истолкованы вследствие того, что лица, составляющие этот договор, имели крайне поверхностные сведения о географических очертаниях этой обширной земли, простиравшейся на 2000 верст от Алтайских гор на Севере до Тянь-Шанских на юге. Это было причиной многих пререканий, доходивших даже до враждебных столкновений на некоторых местах нашей границы, а между тем вопрос о разграничении не подвигался ни на шаг к своему разрешению…». Именно осложнения, возникшие в процессе российско-китайского территориального размежевания, определили военно-политические задачи экспедиции.

Еще со времен Петра I в период начала проникновения России в Южную Сибирь и Джунгарскую степь была принята формула: «А искони сибирские земли граничат от устья тех рек, где впали в море, и до вершин, откуда из которых гор потекли. Також и в те реки, которые впали реки, також до вершин их сибирская земля» которая означала, что впадающий в Обь Иртыш на всем протяжении, вплоть до вершин, принадлежит России. Оставалось только дойти до этих неведомых истоков и расставить по пути российские гарнизоны. В своих мемуарах И. Ф. Бабков прямо указывает: «Нам необходимо было заранее показать, что мы решительно и неотступно считаем Зайсанский край принадлежащим России на основании Пекинского трактата», и далее «…должно было озаботиться о вооруженном занятии границы с целью показать китайцам, что фактически занятые местности должны принадлежать Российской Империи».

Заручившись поддержкой генерал-губернатора Западной Сибири Александра Осиповича Дюгамеля, сменившем в январе 1861 года на этом посту Г. Х. Гасфорда, И. Ф. Бабков приступил к организации Зайсанской экспедиции. Прежде всего, он провел переговоры с Густавом Беренсом, предложив на одном из принадлежащих ему пароходов произвести пробный рейс по озеру Зайсан и Черному Иртышу. Видимо Густав Борисович не сразу согласился на столь рискованное предприятие, поскольку И. Ф. Бабков в своих мемуарах отмечает, что получил согласие только «после продолжительных объяснений моих с Беренсом». Тем не менее, дав согласие на участие в экспедиции, Густав Борисович не только предоставил свой пароход «Ура», но и взял на себя «снабжение всем необходимым, а также и продовольствие нижних чинов и топографа во все время плавания».

Подготовка столь масштабной экспедиции проходила в течение всей зимы и к весне 1863 года подготовка в основном была завершена. Оставалось только дождаться находившейся в Тюмени пароход Густава Беренса, который смог придти в Омск только 22 мая. Руководителем речной части экспедиции был назначен бывший морской офицер полковник Зряхов, который во время путешествия вел подробный дневник, который наряду с мемуарами И. Ф. Бабкова и А. О. Дюгамеля дает возможность составить полное представление о подготовке и проведении Зайсанской экспедиции. Небольшой ремонт парохода, а также погрузка провизии и необходимых для экспедиции материалов и инструментов заняли еще несколько дней. Наконец «30 мая в 10 часов утра пароход вышел из реки Оми и пошел вверх по Иртышу, имея на буксире карбас,  нагруженный дровами, который поднимал грузу не более 500 пудов». Делая непродолжительные остановки для пополнения запаса дров в расположенных на берегах Иртыша станицах Черлакской, Железинской, Песчаной и Чернорецкой пароход 5 июня пришел в Павлодар.  Если, как  отмечает в своем дневнике полковник Зряхов, «плавание от Омска до Павлодара весьма удобно», то от Семипалатинска, куда пароход «Ура» прибыл 15 июня, шла еще неизведанная «дорожка», которую только предстояло  разведать, то есть исследовать фарватер и нанести результаты на лоцманские карты. Поэтому, дальнейшее движение парохода вверх по Иртышу, представляющее собой первый опыт парового судоходства выше Семипалатинска, как справедливо указывает в своих воспоминаниях И. Ф. Бабков,  «требовало особой осторожности и осмотрительности».

Основные этапы

Перипетии и трудности дальнейшего пути экспедиции подробно описаны в упомянутых выше мемуарных источниках. Остановимся только на основных этапах.

После трехдневной стоянки в Семипалатинске пароход продолжил движение вверх по течению Иртыша и 4 июля прибыл в г. Усть-Каменогорск. Задержавшись в Усть-Каменогорске до 8 июля, экспедиция продолжила свой путь и, пройдя 17 июля последнее русское селение на Иртыше, пароход «Ура» 24 июля вошел в озеро Зайсан. В полной мере испытав суровый нрав Зайсана, с которым 20-ти сильное судно справлялось с большим трудом, пройдя озеро во всю длину, 27 июля пароход вошел в устье Черного Иртыша. Затем преодолев в течение двух дней расстояние более ста верст от устья реки до китайского пикета Маниту-Гатул, пароход достиг конечного пункта экспедиции.

После непродолжительной стоянки и переговоров полковника Зряхова с местной китайской администрацией, пароход «30 июля, в 6 часов утра, снялся с якоря и пошел в обратный путь». Обратный путь, несмотря на, казалось бы, уже проторенную «дорожку», так же не обошелся без определенных трудностей, в первую очередь, связанных с падением уровня воды в Иртыше и образовавшиеся при этом мелей. Ниже Семипалатинска из-за малого уровня воды, даже пришлось сделать длительную вынужденную остановку. Как пишет в своем дневнике полковник Зряхов, имея «наибольшую глубину на фарватере 4 четверти, грунт каменья; вследствие такой малой воды пароход остался ждать ее прибыли». И только когда с 9 сентября уровень воды в реке стал подыматься и «через несколько дней ее прибыло 1½ аршина» пароход смог беспрепятственно продолжить свой путь. Так, 23 сентября, после 117-ти дневного плавания пароход «Ура» пришел в город Омск, где его с нетерпением ждали.

Еще до завершения экспедиции журнал «Записки Императорского русского географического общества» опубликовал на своих страницах заметку, в которой в частности говорилось: «По известиям, полученным на днях из Омска, там ожидают в скором времени возвращение парохода, совершившего в продолжение лета плавание по Иртышу и озеру Зайсан. Нам пока еще ничего неизвестно о научных результатах этой экспедиции, которая вероятно доставит много новых географических данных».

Результаты экспедиции

Ожидания от экспедиции оправдались в полной мере. Научные результаты экспедиции были внушительны. Проведено исследование фарватера Нижнего и Верхнего Иртыша в отношении устройства по этим рекам и соединяющему их озеру Зайсан пароходного сообщения, выбора мест для пристаней и составление карты всего плавания. Независимо от этого была проведена топографическая съемка по обоим берегам озера Зайсан и реки Черный Иртыш, всего было снято 16830 кв. верст. «Произведенные съемки дали точное очертание берегов озера Зайсан, определили его вид и величину, а астрономические определения впервые доставили возможность прочно установить это озеро в географическую сеть. Все это в совокупности образовывало собою солидный материал для составления более верной карты Зайсанского края» - так оценивал научные результаты экспедиции ее организатор полковник  И. Ф. Бабков.

Высоко оценивал И. Ф. Бабков и военно-политические результаты Зайсанской экспедиции: «Вооруженное занятие северо-восточного пограничного района киргизской степи в связи с движением Зайсанского отряда, при внушительной военной обстановке на Черном Иртыше и расположение у Маниту-Гатул в виду китайской пикетной линии, неоспоримо произвело сильное впечатление на китайцев и ясно показало им, что озеро Зайсан и вся местность к востоку от него до линии постоянных китайских караулов,  как фактически занятая нами, отныне окончательно перешли в сферу исключительно русского преобладающего влияния и затем будут присоединены к владениям России на основании Пекинского трактата».

Следствием успешного проведения Зайсанской экспедиции стало подписание 25 сентября 1864 года Чугучакского протокола определившего линию границы и закрепившего фактическое положение дел, сложившиеся на спорных территориях.

В своем донесении в Министерство иностранных дел Российской Империи И. Ф. Бабков писал: «Вследствие чего в 25 день сего месяца и состоялись подписание протокола и карт определенной границы и взаимный размен оными документами. По силе сего протокола, полагающего конец спорам о границе, навсегда присоединяются к российской державе такие земли, которые представляют великие выгоды как для нашего правительства, так и для частных лиц».

Необходимо отметить, что  разграничение пограничной линии на местности было закончено  только в 1870 году и окончательно закреплено договором об Илийском крае, подписанным 24 февраля 1881 года в Санкт-Петербурге. Согласно VIII статье этого договора озеро Зайсан становилось внутренним озером России. Территория, на которой проходила Зайсанская экспедиция де-юре закреплялась за Российской Империей.

Говоря о великих выгодах, как для правительства, так и для частных лиц, открывающихся с подписанием Чугучакского протокола, И. Ф. Бабков в первую очередь подразумевал  развитие судоходства на Иртыше. И хотя выводы  экспедиции были в пользу открытия постоянного пароходного движения по Нижнему и Верхнему Иртышу, а также озеру Зайсан для торговли с Китаем, увы, попытки наладить судоходство в верховьях Иртыша не увенчались успехом. «Хотя совершенные пароходами «Ура» в 1863 году и «Хрущев» в 1871 году рейсы показали, что пароходство по Верхнему Иртышу возможно, однако, эти рейсы, как мы видим, не вызвали подражания» - с сожалением отмечала в 1899 году на своих страницах газета «Сибирская жизнь» в статье посвященной первому коммерческому рейсу на Иртыше выше г. Семипалатинска. К сожалению, отдельным представителям купечества организация регулярного судоходства на всем протяжении реки оказалась не под силу. И только с появлением в 90-х годах XIX века, таких крупных пароходств как «Товарищество Западно-Сибирского пароходства и торговли» и «Русско-Китайское общество пароходства и торговли»  развитие судоходства на всем протяжении Оби и Иртыша получило достойное продолжение.

Потомственный почетный гражданин    

В середине 60-х годов XIX века семья Беренс  проживает  в Омске. Рейсы в верховья Иртыша, где у Густава  Беренса не было конкурентов,  соляные и военные подряды, видимо приносили не малые дивиденды. Об этом свидетельствует обилие документов в архивном фонде Главного Управления Западной Сибири, отражающих коммерческую деятельность купца Густава Беренса в те годы. Да и в «Записках…» Евгении Сазоновой рассказывается  о большем доме, о двух прекрасных выездах, многочисленной прислуге и заветном сундучке в котором «дед хранил золотые монеты, поставленные стопками». В это время меняется и социальный статус. В уже упоминаемом выше свидетельстве о крещении дочери Отилии, родившейся 23 декабря 1867 года в Омске, записано: «1-й гильдии купец Густав Беренс кавалер Ордена Св. Станислава 3-й степени, имеющий также золотую медаль…» Как свидетельствует «Энциклопедии города Омска» в конце 60-х годов XIX века Г. Б. Беренс был одним из четырех купцов 1-й гильдии проживающих в г. Омске.

Из документов, хранящихся в Российском государственном историческом  архиве (РГИА), следует, что  Омский  купец 1-й  гильдии   Густав  Беренс   в 1869 году  подал  прошение  в  Департамент  Герольдии Сената о признании его вместе с семейством в потомственное  почетное гражданство. К сожалению, в фондах РГИА решение по данному прошению пока не найдено.  Но в фондах Российского военно-исторического архива имеются полные послужные списки сыновей Густава Борисовича штаб-ротмистра 30-го Драгунского Ингерманландского полка Леонида Густавовича Беренса и подполковника 9-го пехотного Тобольского полка Леопольда Густавовича Беренса, составленных при их увольнении в отставку в 1895 и 1907 году соответственно.  В графе происхождение указано: «Из потомственных Почетных граждан Тобольской губернии». 

Скончался Густав Беренс в 1871 году в одну из поездок в Санкт-Петербург и  похоронен на Смоленском лютеранском кладбище Васильевского острова.

Заканчивая рассказ о Густаве Борисовиче Беренсе, хотелось бы процитировать строки из одного очень интересного документа, хранящемся в архивном фонде Главного управления Западной Сибири. Это акт осмотра парохода и четырех барж принадлежащих Г. Б. Беренсу  составленный  коллежским асессором Тобольской казенной палаты Отто Густавовичем Тизенгаузеном и соляным приставом Петром Григорьевичем Скуратовым 15 апреля 1864 года в г. Омске:

«По тщательному осмотру парохода и барж с находящимися на оных такелажем оказалось: как на пароходе, так и на баржах сделаны все нужные исправления, с должною проконопаткою боковья ниже бортов; сверх сего, к машине парохода, сборка которой на днях будет окончена, сделана новая пружина к цилиндру высокого давления, два новых паровых холодильника, шесть новых трубок для указания количества воды в котлах и вновь отлиты как для перемены старых, так и в запас медные подшипники, то им достаточно укомплектован пароход и баржи.

Кроме сего по удостоверению самого Беренса, такелаж будет еще пополняться вновь и выданными в Тобольске снастями; так, что к вскрытию реки Иртыш пароход и баржи будут совершенно готовы к безостановочному плаванию и перевозки на них соли».

Для любого человека, знакомого с работой речного флота, очевидно, что данный документ является прообразом акта ежегодного освидетельствования Речного Регистра. Учитывая, что пароход «Победа», о котором идет речь в документе, был первым паровым судном, зимовавшем в устье реки Оми, это, безусловно, первый акт технического освидетельствования парохода, составленный в Омске. Документы подобные этому, хранящиеся во многих архивах региона, позволяют приоткрыть завесу сложного процесса становления и развития речного флота в Обь-Иртышском бассейне. Делают возможным получение более достоверной картины жизни людей стоящих у истоков зарождения судоходства на Иртыше.

Густав Борисович Беренс не был исторической личностью, но на короткое время оказался в эпицентре значимых событий региона, оставив заметный след в истории сибирского судоходства. По достоинству оцененный своими современниками, он оказался незаслуженно забытый в наши дни. Увы, у времени есть одно безжалостное свойство – стирать из памяти события и забывать людей их творивших. Густав Борисович, безусловно, достоин, чтобы его имя знали и помнили не только речники Иртыша, но и все жители Омского Прииртышья. Не могут кануть в лету люди и события, связанные с историей  судоходства и судостроения, столь значимые для водного транспорта Сибири, да и всей России в целом.

Автор выражает благодарность за помощь в подготовке материала потомкам Г. Б. Беренса: Наталии Петровне Пежемской (г. Санкт-Петербург), Юрию Юрьевичу Калабину (г. Москва), Татьяне Сергеевне Подгорной (г. Краснодар)  предоставившим фотографии и документы из своих семейных архивов. А также работникам читальных залов сибирских архивов Наталье Владимировне Дмитриевой (ГАОО г. Омск), Ольге Александровне Юзеевой (ТФ ГАТО г. Тобольск), Анне Владимировне Мичинской (ГАТО г. Тюмень)  оказавших неоценимую помощь в поисках документальных свидетельств жизни Г. Б. Беренса и его потомков.